Солдат милосердия

Военные врачи и медсестры бок о бок с солдатами прошли тропами Великой Отечественной войны. Они возвращали бойцов в строй, порой, делая невозможное. Спасали солдат и офицеров часто ценой собственной жизни. После минувших со Дня Победы 70 мирных лет немного ветеранов-медиков осталось в живых. Корреспонденту ИД «ЕвроМедиа» удалось встретиться с очевидцами страшных событий тех лет, а также поговорить о подвигах военных медработников с их близкими родственниками.

Американский философ Джордж Сантаян писал: «Кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его снова». Мы — еще то поколение, которое имеет возможность изучать историю страшных лет не только по фильмам, учебникам и историческим справкам, но и из уст непосредственных участников Второй мировой войны.

Госпиталь на рельсах
Получив задание редакции, я прониклась этой темой. Тем более, моя бабушка Зинаида Грошева тоже прошла войну. Молоденькой медсестрой, только что окончившей медучилище, она попала на фронт. Работала на санитарном поезде. Раненые и больные доставлялись в госпитали с ближайших железнодорожных станций военно-санитарными поездами и санитарно-транспортными судами по реке. Передвижной сангоспиталь представлял собой вагон в составе поезда, где были оборудованы операционные, перевязочные, купе для персонала. Их цель была довести раненных до эвакуационных госпиталей. Как правило, команду медиков закрепляли за одним составом. Так они курсировали на нем, спасая жизни раненных солдат. «Самое ужасное, — вспоминала бабушка, — что поезда также бомбили. И мы всегда находились под пулями, между жизнью и смертью. Страшно было только сначала, а потом уже думали, будь что будет».

Отголоски фронтов
Нападение фашистской Германии на СССР потребовало мобилизации медицинской службы, формирования многочисленных медицинских частей и учреждений. Такого опыта в СССР еще не было. В 1941 г. шла перестройка всей жизни на военный лад. Для пополнения госпиталей средними медицинскими работниками в Казани широко развернулось обучение медсестер на предприятиях и в учреждениях, на лечебных базах. Под руководством обкома Красного Креста открывались курсы по подготовке медицинских сестер и санитарных дружинниц. Летом и осенью 1941 года в Казань было эвакуировано 33 академических института, более 1650 научных сотрудников. Казанский государственный медицинский институт перестроил учебную, научную, лечебную и воспитательную работу на военный режим, обеспечив решение оборонных задач, бесперебойную подготовку врачей и практическую помощь органам здравоохранения. В 1941 году учебный год начался 1 августа. Студентам приходилось переносить все тяготы военного времени: после 8-часовых занятий они шли в эвакогоспитали и помогали раненым, работали санитарами, медицинскими сестрами, фельдшерами, там же проходили производственную практику.

Работа в казанских госпиталях была особенно тяжелой: больных доставляли из наиболее ожесточенных и кровопролитных очагов фронта. Особенно сложными были раненые, прибывшие из Сталинграда, они часто находились в состоянии шока с развивающимся сепсисом и газовой гангреной. Обходы, круглосуточные дежурства, сортировка и размещение раненых, прибывавших санитарными поездами и пароходами, — все это требовало много сил и напряжения. Кроме того, вместе с преподавателями студентов часто призывали к работам оборонного характера — они рыли окопы и рвы в нескольких километрах от города, учились устраивать землянки, разворачивать медицинские пункты, выносить раненых с поля боя и сутками стоять у операционных и перевязочных столов, работая при свете коптилок. В 1941 году Татьяна Емелина училась на 4-м курсе Казанского медицинского института на педиатрическом факультете. Оставался год до диплома. «После смерти отца я стала старшей в семье, училась и работала. После дежурств домой приходила через 2-3 суток. Работала в детской больнице № 3 патронажной сестрой, — вспоминает Татьяна Александровна. — В апреле 1942-го наших ребят на курсе забрали якобы в Куйбышевскую военную академию. На самом деле всех послали на фронт. В день последнего госэкзамена на крыльце института нам раздали дипломы и декан нам сказал: «Одно вам желаю — вернуться живыми». На следующий день нас отправили на фронт. До Москвы ехали несколько суток. По прибытии на место нам организовали курсы военно-полевой хирургии. После 3 месяцев обучения присвоили звание военврача 3-го ранга. Выдали пистолет для самообороны. Отправили на Волжский фронт. В поезде мне исполнилось 22 года».

Подвиг доктора
В 1941 году Алексей Бруснигин учился на 5-м курсе Куйбышевской военно-медицинской академии. 24 июня вчерашних студентов отправили в Киевский и Белорусский особый военный округ. В товарных вагонах ехали до конечного пункта Минск в распоряжение Военного Совета.

Ехали мучительно долго. В Вязьме и Смоленске эшелон подвергся бомбежке и пулеметному обстрелу фашистских самолетов. Из Смоленска повернули на Витебск, Невель, Великие Луки. Здесь снова бомбежки. Утратив пункт своего назначения, медики могли опять оказаться в Москве, но в Великих Луках нашелся представитель медотдела 22-й армии, который предложил оставить эшелон в Доме Красной армии. Фронт в то время был в районе Полоцка. Прибывали воинские эшелоны. Врачами часто были не укомплектованы. Вот тут-то резерв врачей около 200 человек в распоряжении начальника медотдела 22-й армии оказался золотым кладом. Каждый день из состава полукурса брали по 3-10 человек и направляли в действующие части. В сентябре 1941 года восточнее Киева части Юго-Западного фронта оказались в окружении. В той труднейшей обстановке и совершил свой подвиг 23-летний врач-комсомолец Алексей Бруснигин. Он сумел вывести из окружения через боевые порядки немцев свой ПМП с санитарами и 300 ранеными. Было это в районе Лубны Полтавской области. За этот подвиг начальник пункта медпомощи 48 мотострелкового полка 48 танковой дивизии был награжден орденом Красного Знамени. Но получить его он не успел. В ноябре 1941 года в бою за деревню Борисово на санмашинах было размещено 17 раненых бойцов с оружием.

Путь эвакуации был отрезан. Выйти было можно только через леса и торфяное болото, и то под обстрелом артиллерийско-минометных батарей врага. Было приказано сжечь машины, но Бруснигин умело организовал прокладку дороги через, казалось бы, непреодолимые препятствия: вывел все машины и раненых в расположение своих частей и доставил в госпиталь. 19 ноября раненые находились на автомашинах в деревне Огарково, которая внезапно подверглась сильному артиллерийскому и минометному обстрелу и была атакована крупными вражескими силами. Верный своему долгу военврач Бруснигин эвакуировал раненых и машины и в последнюю минуту был тяжело ранен. Смерть наступила внезапно от образовавшегося абсцесса мозга.

Счастье, разрушенное войной
«Познакомились мы с Алешей в 1939 году, когда я приехала в Куйбышевскую военно-медицинскую академию. Нас быстро разместили в общежитии, дали военную форму и направили на лагерный сбор — началось обучение военному делу, — вспоминает супруга Алексея Лидия Бруснигина. — Под конец сбора был назначен 30-километровый поход в полном воинском снаряжении. Идти с непривычки было трудно, я очень устала. И тут подошел ко мне Алеша, ничего не говоря, взял часть моих вещей. Так началась наша дружба. Поженились мы в том же 1939 году, были молоды и счастливы». В воскресенье 15 июня 1941 года у молодой семьи родилась дочь Лариса, а в следующее воскресенье грянула война. «Алеша, помню, привез нас с дочуркой из роддома, а в ночь уехал на фронт, — рассказывает доктор. — Меня, когда я немного оправилась, назначили ординатором в хирургическое отделение гарнизонного госпиталя. Поток раненых все нарастал, и я стала начальником хирургического отделения. Вскоре отбыла в действующую армию». Маленькую Ларису взяли на свое попечение бабушки.

Воевала Лидия Бруснигина в составе войск 1-го Украинского фронта. Награждена орденом Отечественной войны 1 степени, медалью «За боевые заслуги» и еще 6 медалями. Войну закончила в Дрездене. Потом работала ассистентом в Кишиневском медицинском институте, защитила кандидатскую диссертацию. Сейчас на пенсии. Дочь Лариса живет в Санкт-Петербурге. «Она выполнила отцовский наказ — окончила 1-й Ленинградский медицинский институт и работает терапевтом. Не стала прерывать династию врачей. Ведь у нее не только родители медики, так еще братья и сестры Алексея — тоже врачи. Дочь Ларисы Светлана тоже выбрала медицинское поприще», — закончила свой рассказ Лидия Бруснигина.

Из семейных архивов
Семья Алексея Книрика поделилась с ИД «ЕвроМедиа» документами, рассказывающими о его жизни. С первых дней войны молодой хирург был мобилизован в ряды Советской армии. Служил в медсанбате 98 стрелковой дивизии 22-й армии Западного фронта до августа 1941 года. С августа по апрель 1945-го находился в плену в концлагере г. Билефельд (Германия), выполняя обязанности врача. В звании майора медицинской службы в октябре 1945 года был уволен из рядов Советской армии. После демобилизации оставался верен своей профессии до конца жизни. Долгие годы Алексей Семенович заведовал хирургическим отделением Дорожной больницы № 2 Горьковской железной дороги, легендарной казанской «Железнодорожки». Много оперировал, никогда не отказывал в консультациях, как знакомым, так и незнакомым людям. От него шло ощущение надежности и уверенности, что недуг будет побежден. Больные говорили: «Когда он приходит, подержусь за его халат — и мне легче...» За заслуги в области здравоохранения доктор Книрик неоднократно награждался почетными грамотами
президиума Верховного Совета ТАССР. В июне 1974 года ему было присвоено звание «Заслуженный врач ТАССР».

Погиб на фронте другой врач «Железнодорожки» рентгенолог Наум Райхлин. Военный врач 3-го ранга Райхлин ушел на фронт в первый же месяц войны. Из сохранившихся в семье фронтовых писем известно, что он попал на Белорусский фронт. Он был убит в бою за село Суюндуки Слободзейского района Молдавской ССР 22 августа 1944 года (ныне село Чистоводное на Украине). Наум Ильич был хорошим пианистом, но родители настояли на том, что в семье необходим врач. Когда он после рабочего дня или дежурства садился за пианино, под окнами собиралась толпа слушателей. В семье и сейчас хранятся ноты Наума Ильича.

Александр Горошников — тезка своего деда — первым откликнулся на мой призыв о поисках медиков, спасавших жизни солдат во время Великой Отечественной войны, для этого очерка. В их семье тоже сохранилось много документов о славном деде. В августе 1942-го Александр Горошников получил свидетельство № 385 об окончании Фельдшерско-акушерской школы в с. Мари-Турек Марийской АССР с присвоением звания «фельдшер». Вот удостоверение к медали «За освобождение Праги» от имени Президиума Верховного Совета ССР от 9 июня 1945 года. «На Калининском фронте в 1942 году в одном из упорных боев под сильным артиллерийским обстрелом дед вытаскивал раненых с поля боя. За день он спас жизнь 13 офицерам», — рассказывает внук.
При форсировании Днепра Горошников участвовал во взятии важного плацдарма. 44 бойцам он оказал своевременную помощь. За боевые заслуги, мужество и отвагу был награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени, медалью «За боевые заслуги». Умер Александр Горошников 2 марта 1964 года.

Тыловые задачи
Благодаря директору Музея-мемориала Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в Казанском кремле Михаилу Черепанову, я много узнала и про эвакуационные, тыловые госпитали. Там врачи тоже делали все возможное и невозможное, чтобы ставить на ноги советских бойцов. «В начале войны раненые доставлялись в тыловые госпитали через 1,5-2 месяца после ранения. На этапах эвакуации не всегда оказывалась своевременная помощь, поэтому сроки лечения в первый период войны затягивались, — говорит Михаил Черепанов. — ТАССР в трудные годы стала одной из крупнейших тыловых баз по оказанию помощи раненым и больным». С начала войны Всесоюзный Центральный совет профсоюзов на территории Татарской и Удмуртской АССР развернул 6 госпиталей на 1400 коек зимой и на 2160 коек в летнее время. Все эти госпитали были организованы на базе бывших санаториев и домов отдыха профсоюзов. Но они не были приспособлены под лечебные учреждения и имели большой износ помещений. Три госпиталя ВЦСПС Татарской и Удмуртской АССР — ЭГ Казани 3644, ЭГ в Васильево 4088 и Тарловский ЭГ 4089 были оборудованы всем необходимым для оказания высококвалифицированной медицинской помощи. Они осуществляли развернутые методы лечения, обладая основательной физиотерапевтической, рентгеновской аппаратурой и лабораторией. Потому и расходовали значительно больше средств на лечение (60-85%). Остальные три — Ижевский 4020, Сарапульский 4021 и госпиталь 4575, размещенный в Пустых Морквашах Татарской АССР, использовали всего около 5% на лечение отпущенных средств на лечение.
Почти все эвакогоспитали размещались в лесных массивах для проведения специального климатического лечения наряду с медикаментозным. Бойцы, оказавшиеся в госпиталях, лечение совмещали с полезным времяпровождением. Во всех госпиталях имелись библиотеки, выпускались стенгазеты. По возможности занимались трудотерапией. В госпиталях работали мастерские, подсобные хозяйства, пекарни. Меню старались разнообразить, чтобы оно было достаточно калорийным, т. к. многие больные с туберкулезом одновременно страдали авитаминозом и истощением. В зимнее и весеннее время больных поили отваром шиповника, хвои, цветами липы, березовым соком, отваром овса, отваром или компотом из ягод малины, черной смородины, черники, кормили зеленым луком, салатом, огурцами, помидорами, квашеной капустой. Давали свежий сок свеклы и моркови или кисели, соленые огурцы и помидоры. Станция переливания крови снабжала эвакогоспитали Западного фронта, тыловые госпитали, развернутые в ТАССР, консервированной кровью, лечебной сывороткой, плазмой и стандартными сыворотками. В донорское движение записывались целыми семьями. В общей сложности за годы Великой Отечественной войны доноры Татарстана сдали 42 тысячи литров крови. Казанский кетгутный завод был единственным в стране предприятием, выпускавшим живительные кетгутные нити для зашивания ран. Производство кетгута в годы войны увеличилось более чем в 5 раз. Это помогло спасти жизни многим тысячам раненным на фронте воинам, вернуть их в боевой строй и к труду в мирной жизни.
«В годы войны казанскими хирургами было сделано неимоверное количество сложнейших операций, спасших жизнь сотням тысяч раненых, — продолжает Михаил Черепанов. — Большие успехи были достигнуты в области пластической хирургии. Профессор Домрачева смогла в буквальном смысле сохранить лицо многим нашим войнам, изуродованным тяжелыми ранениями. Ее операции с применением Филатовского стебля были уникальны и опередили развитие мировой пластической хирургии на 20 лет». Так, мужеством, кровью и телами рядовых советских солдат выложена была дорога к победе. Рассказы наших героев тому яркое подтверждение.

Сны из прошлого
Госпиталь, где служила Емелина, имел 4 хирурга, 1 терапевта и старший медперсонал. Он был рассчитан на 240 раненых в сутки. Но на самом деле принимали по 2 тысячи. «Из-за того, что госпиталь успешно справлялся со своими задачами, его признали боевым и стали отправлять на передовую, — вспоминает ветеран. — Я участвовала в снятии блокады Ленинграда, битве на Курской дуге, форсировании Днепра, ясско-кишиневской операции «Румыния», Сандомирском плацдарме».
«Когда начинался бой, это был ад. Земля дрожит, стреляют с обеих сторон, все в дыму. Самое страшное — заходишь в населенный пункт и почти в каждом — виселица с нашими партизанами, коммунистами и всеми неугодными. Вороны выклевывали глаза. Эти висячие трупы с дырками вместо глаз до сих пор часто мне снятся, — продолжает Татьяна Александровна. — Был случай, когда нам солдаты на шинели принесли своего командира. Осколком от снаряда ему отсекло голову. По сути, нам принесли труп и просили, чтобы мы оказали помощь. Они были настолько в шоке, что не смогли определить, что он мертв. Когда мы им показали изуродованное тело, то один солдат — жгучий брюнет — за минуту стал седым как лунь». Когда были ожесточенные бои, в госпиталь поступало по 3-5 тысяч пострадавших за сутки, а три раза и по 10 тысяч. «У операционного стола стояли по трое суток, — вспоминает доктор. — Ноги отекали. Два раза мне пришлось разрезать сапоги, чтобы снять их. Рентгена не было, только хорошо зная анатомию и видя рану, ты мог делать операцию. Были и смешные случаи. Например, однажды госпиталь развертывали в бывшей конюшне. Операционная, перевязочная — все приспособили. Мы смеялись, мол, начальнику госпиталя выделили отдельное стойло».

Когда госпиталь передислоцировался в Польшу, на одном полустанке Украины к медицинскому поезду подошел состав с выпускниками военных училищ. «Еще долго решали вопрос, чей эшелон пустить первым, — говорит Татьяна Александровна. — Пустили их. Они отъехали буквально на полкилометра, и из леса 3 самолета начали бомбить. Как все стихло, мы побежали на помощь. Но весь состав был изрешечен пулями». Среди погибших был и Алексей Немцов — возлюбленный Татьяны Емелиной. Они дружили еще до начала войны. На этом полустанке они встретились случайно, чему оба были неимоверно рады. Но когда жизнь Леши оборвалась на глазах девушки, оборвалось и все внутри. Впоследствии она так и не вышла замуж. Всю жизнь посвятила младшим сестрам и карьере. Татьяна Емелина прошла путь от патронажной сестры до заместителя министра здравоохранения Татарстана. После выхода на пенсию занялась общественной работой. Сегодня Татьяне Емелиной 94 года.

Поделиться: